ГЛАВА 46

       В последнее время в жизни Поликарпа Андреевича Князева наступила черная полоса без единого просвета или хотя бы слабого намека на то, что это — не навсегда, и ее когда-нибудь сменит полоса светлая. И без того, все коллеги по институту, большинство которых были женщины, сторонились его, как чумы! Здоровались сквозь зубы, а то и вообще не здоровались, словно не замечая его присутствия, так черт еще дернул этого адвоката притащиться к ним в деканат! Теперь все шушукались у Князева за спиной, разводя сплетни, что его, ни больше, ни меньше, а подозревают в убийстве своей бывшей коллеги, с которой у него, якобы, были амурные связи. Даже вызов на допрос к следователю Пономареву не имел такого эффекта, как приход этого, как его?.. Кажется, Загорского или Заборского? Признаться, Князев уже и не припоминал в точности его фамилии.
Вот и теперь, едва Поликарп Андреевич вошел в дом, супруга недобро посмотрела на него и ехидно заметила:
— Кстати, твоя новая замдеканша Людмила Суховей… Она тоже — ничего себе! К тому же, еще — та штучка! Ты не находишь?
Жена Князева, Светлана, уже дважды пыталась развестись с ним, так, как подозревала в измене, но в последний момент почему-то передумывала. Возможно, ее удерживало то, что дочери у супругов Князевых были еще несовершеннолетние, и их надо было поднимать на ноги. Сама она не работала, а ее муж… Чтоб ему!.. Последние пару лет она просто ненавидела его и, как это ни странно… По-своему… По-особенному… Любила! Вот только — за что? За внешнюю привлекательность? И еще за то, что благодаря ее отцу он занимал довольно высокий пост в институте. Ведь это она настойчиво просила родителя, чтобы тот назначил Карпа деканом кафедры. Князева, можно сказать, выпестовала этого мужлана. Сделала из него человека! И, скорее всего, теперь ей было жаль губить собственное произведение искусства! То, что она изваяла собственным умом и благодаря своему на редкость твердому характеру. Да, характерец был у нее, надо сказать, не сахар! Но без Светланы в свое время Поликарп не закончил бы аспирантуру, не написал бы диссертацию. Не получил звания доцента. И тогда ее отец не смог бы предложить ему должность декана кафедры. Со временем при поддержке Светланы супруг смог бы стать профессором и даже академиком наук. А — теперь! Плоды ее многолетнего усердия буквально рушились на глазах. И все из-за того, что однажды на свое день рождение она пригласила в гости давнишнюю подругу Валентину Денисовну Дот.

— Так как, насчет — Люды? — повторила свой вопрос Светлана, с презрением глядя на мужа.
— Что за глупости ты говоришь, дорогая? Причем тут — Люда, я не пойму?!
— А чего — тут, непонятного? Она — очень хороша собой! Много лет — не замужем! Так и ждет, как бы кинуться на шею какому-нибудь беспринципному и смазливому мужичонке! Она, ведь, тоже — человек! Ей, как и всем нам, бабам-дурам, женского счастья хочется! Вот только возникает вопрос….После того, как ты попользуешься ей, ты ее тоже… Того!.. Убьешь?!
От неожиданности Поликарп Андреевич выронил из рук демисезонное пальто модного итальянского пошива, которое собирался повесить на крюк в прихожей.
— Ты… У тебя… С тобой — все в порядке?! — с трудом сдерживая ужасное раздражение, спросил он.
— Я?! Ха-ха!.. Со мной давно уже — не все… И — очень даже не все в порядке! По крайней мере, с тех пор, как ты стал трахаться с этой!..

И, стиснув зубы, Светлана едва удержалась от оскорбления.
— Как я мечтала ей отомстить! Но судьба опередила меня и наказала ее по-своему! А теперь она наказывает тебя! И это — только начало!.. Уж, поверь мне на слово!
Князев почувствовал, как что-то невольно сжалось у него внутри, словно от предчувствия неминуемой беды! Последняя фраза его жены, в которой он прежде души не чаял, прозвучала, как самая настоящая угроза.
— Пока что, больше всех измываешься надо мной ты! Видно, ты и есть эта самая… Моя судьба! Только я не пойму за что?!
— За то самое! За то, что ты — мерзкое животное! И, раз, ты спал с ней в одной постели, значит, ты причастен к убийству! Скажешь, нет?!
— Спать с женщиной — еще не преступление!
— Так ты признаешь это?! Вот — подлец! Ты, наверно, потому и избавился от нее, чтоб никто не пронюхал про твои шашни! Наперед ведь знал: одно ее слово, и ты мог лишиться всего! И, прежде всего, должности декана! И она это прекрасно понимала! Как видно, поднажала на тебя слегка. Условия поставила, чтоб ты со мной развелся и из семьи ушел… Вот тебе, как говорят сыщики, и мотив для убийства! Потому-то ты и захотел, чтобы она замолчала навсегда! Что?! Испугался?! Да, так, что руки испачкать в крови показалось обычным делом!
— Что за чушь ты несешь?! Опомнись!
И Поликарп Андреевич, наклонившись, поднял с пола пальто, и трясущейся рукой стал шарить в одном из его карманов, чтобы достать пачку сигарет.
— Только знай! Дочки тебе передачки в тюрьму носить не будут, когда ты там, наконец, окажешься!
— Ты — что?! Ты и вправду хочешь, чтобы меня за решетку упекли?!.. — дрожа, точно в ознобе, спросил Князев.
Но жена, демонстративно повернувшись к нему спиной, направилась в свою комнату. Квартира у них была большая. Сто пятьдесят квадратов… Семь комнат, кухня, столовая, два санузла, две ванны. Обе — с джакузи. Они порой несколько дней кряду обходили стороной друг друга. Не встречались и потому не разговаривали… Если лишь иногда их пути нечаянно вдруг пересекались, они, словно не замечая этого, тотчас вновь разбегались по своим углам… Но с детьми старались общаться каждый день.
— А, как же — наши …! — крикнул, было, он вдогонку ей, но почему-то тотчас осекся.
Она на мгновенье остановилась, а затем пошла дальше, бросив через плечо:
— О детях не волнуйся! Я позабочусь о них как-нибудь сама! Зачем им отец — преступник?
Да, что на нее опять сегодня нашло? Ведь буквально четыре дня назад… Он вспомнил ее жаркие объятья, поцелуи и стоны… И ему вдруг снова захотелось ее тела. И еще больше, ее душевного тепла и моральной поддержки, а не этих наполовину истеричных словесных выпадов в его сторону!
Вот — идиотка! Опасная идиотка! Неужто, она так сильно его ненавидит?
Сунув в рот сигарету, Князев щелкнул зажигалкой… Затем, пройдя в кухню, где в последнее время самостоятельно готовил себе пищу, Поликарп Андреевич открыл холодильник и достал из него бутылку пива. Скрутив пробку, он сделал глоток, чтобы немного успокоиться. Потом еще и еще… В его ушах так и стояли ее слова, полные мстительного злорадства, о том, что он плохо кончит. Что, если он боялся собственной жены? И не только теперь! А всю жизнь! Точнее, с самого первого дня после их женитьбы. Но до сих пор он не хотел себе в этом признаться. Не хотел лишь по одной причине… Ему не позволяла этого его мужская гордость!.. Хотя… Князев снова закурил сигарету… Если положить руку на сердце, он боялся не столько саму Светлану, сколько ее отца. Его связей, авторитета, могущества. Всего того, что давало ему то положение в обществе, которое он занимал. Поэтому, беря в жены Светлану не только из-за любви, но и всего того, что могла дать ему эта любовь, Поликарп Андреевич прекрасно понимал, что подобная затея — не что иное, как палка о двух концах… Но тогда он не особенно отягощался подобными мыслями. Молодость и те перспективы, которые маячили ему вдалеке, стоили того, чтобы наступить на собственное самолюбие и терпеть своенравный и деспотичный характер супруги, который она унаследовала от своего родителя. Но, как говорят, всему в жизни приходит конец…. И однажды к нему на кафедру в институт пришла Валентина…
Князев не заметил, как, приставив горлышко к губам, опорожнил бутылку пива до дна.
Не постучавшись, она вошла в деканат, как будто работала в этом институте уже не первый год..
— Вы — Поликарп Андреевич Князев? — спросила она.
— Я! Чем обязан?
— Я — ваш новый преподаватель! В службе занятости мне дали направление в ваш ВУЗ…
И женщина протянула ему казенную бумагу.
— Простите…
— Валентина Денисовна!
— Очень приятно!
Он снова посмотрел на нее.
— Кажется, я где-то вас уже видел! Правда, не припомню, где?
— Мы со Светланой Игнатьевной, вашей супругой, вместе росли в одном дворе!.. Потом судьба разбросала нас. Мы долго не виделись… А тут случайно… В общем, я тоже была у вас в гостях на ее прошлом дне рожденья! Светлана узнала, что я временно без работы, и посоветовала действовать через фонд занятости… А, уж, она!.. Сказала, что замолвит своему отцу за меня словечко!..
— Ах, вон — оно, в чем дело! — почти обрадовался Князев. — А то я смотрю, лицо мне ваше как будто бы знакомое!..
Еще в самый первый раз Валентина приглянулась ему, едва он ее увидел. Влечение к ней не пропало, и теперь, после их более тесного знакомства, которое невозможно было на дне рождения Светланы, где было очень много народу, ему представился шанс наверстать упущенное... Ее открытый доверчивый и удивительно теплый взгляд, точно маячок в ночи, притягивал Князева к себе, как магнит. А улыбка, от которой хотелось жить, любить, при этом, ощущая себя так, как будто заново родился, прочно запала ему в душу. И потом… Эта едва знакомая ему женщина почему-то смотрела на него снизу вверх! Словно на какое-то особенное существо высшего порядка!.. Как будто неожиданно для себя нашла в нем именно тот идеал мужчины, который искала всю свою жизнь. Или ему лишь так казалось?
— Вы действительно хотите у нас работать? — спросил он.
— Хочу! Очень хочу! — просто ответила она.
— Но, я вижу, ректор уже подписал направление… Так что…
— Я пришла сюда… — попыталась объяснить Валентина Денисовна. — Чтобы увидеть все своими глазами! А с завтрашнего утра…
— И правильно сделали!.. Кстати, сейчас, как раз, обеденный перерыв! А вы, наверное, голодны?
— А — где, здесь располагается столовая?
Князев добродушно усмехнулся.
— Я предлагаю вам составить мне компанию и отобедать в ближайшем ресторане! Если вы, конечно, не против?.. Так, как?..
Она была не против…
Вскоре они сидели за отдельным столиком и во время обеда беседовали о том, сем. Ресторан назывался «Арагви». Он заказал бутылку дорогого грузинского вина.
— Вы любите историю? — спросил он.
— Ужасно! — ответила она.
— А — больше истории?.. Что вы любите больше истории? Или — кого?
— Геродота!
Не стерпев, он засмеялся.
— Значит, вы обожаете старых и дряхлых… Точнее, призраков из прошлого, личностей, существующих лишь в нашем воображении, чьи научные и литературные труды занимают почетное место на книжных полках библиотек, больше, чем ныне здравствующих! Из живой плоти и крови! Молодых и полных энергии и сил!
Она засмеялась тоже.
— Геродоту едва лишь семнадцать исполнилось!
Улыбка тотчас сползла с его лица.
— Вы шутите?
— Нисколько!
— Гм…
Взяв из вазочки салфетку, Князев деликатно промокнул ею губы. Она с беспокойством посмотрела на него.
— Вам — нехорошо?
— Ну, что вы? Ваша пылкая и неувядающая любовь к человеку, которого уже две тысячи лет, как нет в живых, меня очень тронула!
Валентина Денисовна с трудом сдержала улыбку.
— Геродот — это мой сын!
— Что вы говорите?
— Но это — действительно так! И не смотрите на меня такими глазами!
— Какими?
— Будто я — не в своем…
В некотором замешательстве он разлил в бокалы вино и, забыв предложить ей, залпом выпил бокал один.
— Вы это — серьезно? — спросил Князев, стараясь не смотреть Валентине Денисовне в глаза.
— Насчет Геродота?
Он молча кивнул.
— Вообще-то его зовут Герман!.. То есть, Гера… А фамилия…
Хлопнув себя по лбу, Поликарп Андреевич покраснел, как вареный рак, а потом тихонько засмеялся. Валентина Денисовна засмеялась вместе с ним.
— Ну, и шуточки — у вас!.. Скажите, вы нарочно меня за нос последние несколько минут водили? Решили устроить мне своеобразную проверку на уровень моего IQ? Мол, по праву декан свое место в институте занимает или нет?
— Ну, что вы! Простите! Простите за то, что я поставила вас в очень неловкое положение! Я — просто… Набитая дура!
Щеки ее порозовели. Она поймала на себе его восхищенный взгляд.
— Да, нет! Вы — не дура! Вы — редкая красавица! Давайте выпьем за вас! За то, чтобы вы поскорее влились в наш преподавательский коллектив!
Вот попробовал бы он назвать Светлану… Или, хотя бы, намекнуть супруге, что считает ее дурой! При этой мысли Князев почувствовал, как по его спине пополз легкий холодок…
Они выпили, и капелька красного вина осталась на ее верхней губе. Ему вдруг страстно захотелось ее поцеловать. Он знал, что если бы решился вдруг на это, она не сопротивлялась бы ему. Но вместо этого он положил свою ладонь поверх ее руки. Она сделала вид, что не заметила такой вольности.
Ему было хорошо с ней. А она… Она не сводила с него восторженных глаз. Неужели, это была любовь с первого взгляда? Или она смотрела точно так же на всех состоявшихся и нашедших себя в этой непростой жизни мужчин? Нет, ему не хотелось в это верить! Рядом с ней он чувствовал себя на высоте! Точно и впрямь являлся героем ее романа, внезапно поднявшись в собственном мнении до невообразимой величины!.. В этом было что-то необычное, дававшее беспредельные силы, уверенность в завтрашнем дне. Наверно, именно поэтому Князев впервые за долгое время вдруг осознал себя счастливым!
Рядом же со Светланой он не испытывал ничего подобного. Скорее, наоборот! Она вечно указывала ему, что и как нужно делать. Принеси то, подай это! Тапочки, например. Просидев целый час в ванной с джакузи, она, наконец, выходила оттуда и босиком шла в спальню, забывая про тапочки. Может быть, она нарочно так делала? Потом, улегшись в постель, она кричала ему из спальной:
— Принеси тапочки!
И он покорно исполнял ее просьбу.
— И — соку, пожалуйста, дорогой! Ужасно пить хочется!
Поликарп Андреевич шел к холодильнику и вскоре возвращался с коробкой сока — в одной руке и пустым стеклянным бокалом — в другой.
Постепенно Князев начал тихо ненавидеть свою жену. Ее высокомерие, эгоизм. Ее желание властвовать над ним. Постоянные унижения были лишь способом проявления этой власти. Видимо, сливкам общества, точнее элите, к какой причисляла себя и, конечно же, прежде всего, своего отца, Светлана, было все дозволено. Ведь в нее входили люди голубых кровей! И, в первую очередь, власть защищала именно их интересы. Поэтому в обществе, где статус и деньги ценились превыше всего, он, Князев, и ему подобные всегда были и будут лишь на вторых ролях. Вернее, на побегушках у таких, как Светлана и ее папаша!
Придя к такой неутешительной мысли Поликарп Андреевич почувствовал, как справедливое возмущение день ото дня растет в нем и крепнет. Но, что он мог сделать, чтобы прекратить деспотизм собственной жены? Заставить ее хоть раз в жизни посмотреть на него, как на человека равного ей? Дать почувствовать, что он — ее муж, а не лакей, готовый в любую минуту выполнить все ее прихоти и желанья? Что он — мужчина, у которого есть свое самолюбие и гордость?!
Новая преподавательница была принята на кафедру истории очень кстати! Он вдруг понял, что она появилась в его жизни не просто так. Ее послал ему бог! Послал, чтобы облегчить страдания! Перестать презирать себя за никчемность и бесхарактерность. Чтобы, забыв про страх потерять покровительство отца Светланы, а вместе с ним — работу, наконец, в полной мере ощутить вкус этой жизни и смело взглянуть в глаза новой судьбе!
Князев переспал с новой преподавательницей в их третье свидание. Для этого он предварительно снял скромные апартаменты, рассчитанные на одну персону, в гостинице, которая также, как и ресторан называлась «Арагви», являясь частью одного высокодоходного предприятия. Поэтому на сей раз они обедали прямо в них. Вполне понимая, для чего Князев снял номер, Валентина Денисовна, как обычно, не позволяя себе лишнего, не пригубила вина, а выпила полный бокал. Секс с ней для Князева стал не только удовлетворением неистового желания, которым он неожиданно для себя загорелся к незнакомой для него прежде женщине, а постепенным возвращением к жизни, которой он лишен был на протяжении многих лет опостылевшего супружества! Ничего подобного со Светланой он никогда не испытывал. Она даже в постели умудрялась наставлять Поликарпа Андреевича, как делать и что… В какой момент! А новая преподавательница отдалась ему без лишних слов, буквально растворившись в его объятьях. Он являлась так нежна и обольстительна, в ее «охах» и «ахах» было столько пылкой страсти и вместе с тем благодарности за любовь, что это не могло до глубины сердца не тронуть тонкую и ранимую душу Князева.
А потом они лежали в кровати и разговаривали… Разговаривали о нем и о ней. Об их прошлом и настоящем.
— Скажи, а у тебя помимо жены были еще …?
Смущенно глядя на него, она неожиданно умолкла.
— Женщины?
Преподавательница согласно хлопнула длинными наращенными ресницами.
— Зачем тебе это знать?
Князев попытался деликатно уйти от вопроса.
— Наверно, ты хочешь от меня услышать, что для всякого мужчины неверность супруге — это в порядке вещей?
— Меня другие мужчины мало интересуют! В моей жизни был только один… Но, когда его не стало…
— А что с ним произошло?
— Его убили! — просто ответила она.
— Убили?
Князев не знал, посочувствовать любовнице или не стоило этого делать? Честно признаться, ее прошлое ничуть не интересовало его. Более того, оно вызывало в нем неприятие. Отчего так было, он не знал. Но инстинктивно чувствовал отторжение. Словно это прошлое напрочь могло испортить им обоим редкие минуты радости в настоящем.
— Интересно, что скажет Светлана, когда узнает?..
Валентина Денисовна не договорила, предоставив Князеву сделать это за нее.
— Когда узнает, что мы предали ее?
Плотно сжав губы, женщина молча посмотрела на него.
— А зачем мы будем ей об этом рассказывать? Ты считаешь, в этом есть какая-либо необходимость?
— Ну, один раз, куда ни шло!..
И, помолчав немного для приличия, она продолжила свою мысль:
— Но, как я понимаю, только одним разом дело не ограничится?..
Когда они выходили из гостиницы, кто-то окликнул Валентину Денисовну.
— Вот — блин! Этого мне только не хватало!
Она замерла на месте, процедив сквозь зубы Князеву:
— Подожди меня в машине! Или лучше езжай в институт один! Я сама как-нибудь доберусь!..
Поликарп Андреевич мельком глянул на мужчину среднего роста и плотного сложения, который быстрыми шагами приближался к преподавательнице, и направился к месту парковки автомобиля.
— Здравствуй, Валентина! — широко улыбаясь, воскликнул тот.
— Здравствуй, Георгий! — ответила женщина, почувствовав в коленях мелкую дрожь.
Она сама не знала почему, и хотя это случилось много лет назад, но с того самого момента, как их познакомил муж, Стодевятов внушал ей потаенный страх. Стоило ей заглянуть ему в глаза, и язык тотчас прилипал к ее небу, ноги деревенели. Он словно гипнотизировал ее. Она много раз пыталась понять причину его непонятной власти над ней, но из этого так ничего и не вышло. Поэтому Валентина Денисовна всячески сторонилась Георгия Самойловича и при виде его готова была бежать прочь, словно внезапное появления Стодевятова в поле ее зрения само по себе уже сулило ей всяческие неприятности, а то и угрожало жизни.
— Как жива, здорова?
— Как видишь! Божьими молитвами!
— Угу! А это — что за тип?
— Кто — именно?
— Да, вон, кажется, в авто теперь садится?
И Стодевятов кивнул на Князева, в ту же секунду скрывшегося в салоне серого «Ауди».
— А! Этот!.. Да, декан наш! Тоже привык обедать в этом ресторане! Что он хорошего в нем нашел?..
— А — ты? — усмехнулся Стодевятов.
— Слушай, Самойлович! Ты эти свои ментовские штучки брось! Ты — не на допросе! Тоже мне — комиссар Мегрэ выискался, мать твою!
Но Стодевятов и не думал обижаться.
— А я, кажется, знаю этого декана! И его супругу, Светлану Князеву, тоже!
Было заметно, как Валентина Денисовна слегка побледнела.
— Как я погляжу, у тебя на всех в этом городе досье имеется!
— Работа у меня — такая, Валя! Сама понимаешь! Без этого никак нельзя! Иначе, бандиты весь наш город под свой контроль возьмут! А я и мои ребята… Мы никак этого допустить не можем! Ведь государство нам за это деньги платит!
И Стодевятов усмехнулся снова.
— Да, ты не бойся, я Светлане про вас ничего не скажу! Если, конечно…
— Что — «конечно»?!
Он посмотрел на нее своим гипнотическим взглядом…
— Ты не перестанешь быть!.. Как тебе помягче сказать?!
— Гм… Ты — опять за старое?!
— А — что? Я — мужчина одинокий! Ты — до сих пор не замужем!.. Неужто, Виталия никак забыть не можешь?
Валентина Денисовна насупила брови.
— Мы, по-моему, уже говорили на эту тему и не раз!
Стодевятов, приблизившись к ней вплотную, вдруг схватил ее за руки.
— Да, люблю я тебя, заразу!.. Понимаешь? Давно люблю!
Валентина Денисовна попыталась высвободиться из его клешней.
— Отпусти, говорю! Отпусти немедленно!
— А то — что? Заявление в полицию на меня напишешь?
И он злорадно осклабился.
— Не я тебе нужна! А что-то другое! Только никак не пойму — что?!
И, вырвавшись из его цепких рук, она повернулась к нему спиной и почти бегом кинулась прочь.
— Вот — сука! Все равно будешь моей! — медленно с расстановкой произнес он вслед Валентине Денисовне.

(история супружеской неверности)