ГЛАВА 37

         Со дня последней встречи Гаврила с Анжелой прошла ровно неделя, а она совершенно не давала о себе знать. Как будто бы тот поцелуй, который вызвал в них обоих бурю эмоций, для нее ничего не значил. А, может, быть, значил, и именно поэтому она упорно избегала его! Что, если она боялась того, что могло произойти потом?.. Вероятно, ощутимая разница в возрасте заставила Анжелу еще раз хорошо подумать над тем, стоило ли ей встречаться с Гроховым? Но, тогда, для чего она так настойчиво добивалась его внимания прежде? Неужели, у ней на уме было что-то иное, и она действовала с определенной целью? Но с какой — именно? Этого Грохов не знал. «Женщины — непонятные существа, — думал он. — А, тем более, такие, как Анжела». Соскучившись, он позвонил ей однажды. Но все было напрасно. Такое странное поведение девушки не могло его не озадачить. То она пытается максимально сблизиться с ним. То исчезает на неопределенное время, и ни под каким видом не дает о себе знать. «Неужели, я в нее втюрился?» — с удивлением спрашивал себя Грохов и, как ни странно, не мог сказать ни «да», ни «нет». С другой стороны, коль такой вопрос крутился у него на уме, то это — не просто так. Врать самому себе для него не имело никакого смысла. Хотя и признаваться — тоже! Зачем напрасно терзать собственную душу! Грохов не собирался делать никаких серьезных выводов даже после того, как Алена навсегда ушла от него. Значит, так тому и суждено было быть. В отношениях с женщинами Гаврил всегда являлся ведомым. Наверное, именно поэтому они первые спешили расстаться с ним или делали шаг для сближения, когда что-то притягивало их к нему. Также, как поле притягивает ветер, где он мог бы показать свою удаль. Как земля — снег, делающий ее неузнаваемо прекрасной. Как первые рассветные лучики — дремотное окно. Врываясь в него, они заставляют людей пробуждаться и каждое утро словно начинать жизнь заново, позабыв об ошибках и просчетах прошлых дней. Одним память, отягощенная грузом такого сорта, приносит страдания. Так, что не дает покоя всю оставшуюся жизнь! Других побуждает мобилизовать волю до предела, чтобы доказать себе и окружающим, что былое — не в счет, и они несомненно достойны лучшего! Но это лучшее, как бы эти заядлые мечтатели и закоренелые оптимисты ни старались, все равно обходит их за тридевять земель стороной! И тогда, основательно разочаровавшиеся в сей иллюзорной, точнее, до известной степени подлой и лживой действительности, люди до конца суетной жизни остаются при своих интересах, так и не узнав ни подлинной славы, ни любви, ни успеха на каком-либо поприще. Третьи живут, как живут. Привалило счастье — замечательно! Нет, так и не надо!.. Однако, как ни странно, далеко не все из них задумываются над тем, хорошо или плохо — не важно, но отчего они прожили жизнь именно так, а не иначе?.. И, слава богу, что не задумываются! Потому, что в этом случае они пришли бы к одному и тому же и весьма неутешительному выводу. Всему виной — та или тот, кто были все это время с ними рядом!.. Никто не спорит с тем, что, в любом случае, одиночество не сделало бы никого счастливей. Но и несчастней — тоже. Ведь, одиночество вдвоем — ни чем не лучше! Правда, у этих двоих есть еще шанс ухватить с неба звезду потому, что рук у них — не две, а целых четыре! А, когда человек — совсем один, он не живет. Он существует! Поскольку в его планах на будущее нет места любви и продолжению человеческого рода! Ибо жизнь состоит именно в этом! Днем он равнодушно взирает на мир. Ночью, когда бессонница мучит его, лупая глазами, таращится во тьму. И в том, и в другом случае он словно спит наяву. И пробудить его ото сна, если это — мужчина, сможет только женщина! И — наоборот. Так, пусть пробуждение будет радостным! Хотя никто не гарантирует того, что все может статься…

На восьмой день Грохов вновь позвонил Анжеле, но ответом ему были вначале длинные гудки. Затем — короткие. Он почему-то занервничал. Выйдя из дому, отправился в магазин. Там прихватил бутылку водки и кое-что из закуски. Только пересекая двор, он заметил, как, припарковавшись возле обочины, ему озорно моргнули фары знакомого «Лексуса». Когда он подошел к машине вплотную, дверка распахнулась.
— Бросай кости на сидение, дядя!
— Куда едем-то? — спросил Грохов, когда «Лексус», выехав со двора, во весь дух помчался по шоссе.
Она загадочно посмотрела на него.
— Впрочем, какая, к черту, разница! — безразлично махнул он рукой.
— Важно — не куда, а — с кем! Ведь, правда? — лихо выруливая, то вправо, то влево, сказала она.

Он ничего не ответил.
— Не осточертела тебе твоя шахта?
— А тебе — твоя никчемная жизнь?
Обменявшись взглядами, они оба тихонько рассмеялись.
— А, если наши обе жизни соединить в одну? То есть, я хотела сказать, что если твою жизнь хотя бы немного разбавить моей?
Грохов в задумчивости почесал затылок.
— Как водку разбавляют пивом? Так, что ли?
На лице ее появилась улыбка.
— Фиг, знает, что получится! Ты, наверное, так подумал?
— Ты имела в виду «Северное сияние», после которого жутко башка раскалывается…
Она снова улыбнулась.
— Я имела в виду, что, если так же бездарно ты прокантуешься всю оставшуюся жизнь, тебе на старости лет не о чем будет вспомнить, кроме твоей дурацкой работы!..
— Почему это, дурацкой? Моя — ничем не хуже других! Даже во много крат лучше!
— Рассказывай сказки! Я со слов Гомеровича знаю, во сколько крат она — лучше!..
Их разговор прервался оттого, что «Лексус» притормозил возле здания, фасад которого украшала какая-то вывеска. Приглядевшись, Грохов прочел: «Сауна».
Дверь в «Сауну» оказалась закрытой. Но Анжела по сотовому быстро набрала нужный номер. Вскоре, на пороге появился какой-то дюжий молодец.
— Привет, Дельфин! — проскользнув в помещение, бросила Анжела.
— Здорово, Русалка! — ответил молодец. — Братишка — с тобой?
— Угу! — буркнула она.
Спустившись по лестнице в подвал, они оказались в тесном коридорчике. Пройдя несколько шагов, уперлись в еще одну дверь. Дельфин небрежно толкнул ее от себя. Яркий свет ударил им в лицо. Едва все трое переступили порог, у них возле ног раскинулась голубая гладь бассейна… Он был пуст.
— Класс! — невольно вырвалось у Анжелы. — Ты, как считаешь?
Но на лице Грохова она не прочла ничего кроме абсолютного равнодушия.
— Экий, ты — бука, дядя! — с неудовольствием заметила она.
— Я бы лучше водки выпил!
Она, взяв его за руку, потащила куда-то за собой. Они обогнули бассейн справа. Затем свернули в проход, ведущий в противоположную от бассейна сторону. Через несколько шагов Анжела и ее спутник очутились у цели… Это был кафе-бар. Он оказался довольно вместительным. В нем тусовались какие-то молодые люди. Негромко звучала музыка. Парней, включая бармена, было четверо. Ровно столько же Гаврил насчитал и девчонок. Все они были совершенно без верхней одежды. В плавках и купальниках.
— Эй, Анжелка, какими судьбами? — воскликнула одна из девушек. — Присоединяйся к нам!
Анжела так и сделала. Гаврил последовал за ней.
— Что, новым женишком обзавелась? — полюбопытствовала все та же бойкая на язык приятельница Анжелы.
Но вместо ответа та опустилась на стул возле столика и указала Грохову на соседний.
— Знакомьтесь, Гаврил!
— Что-то больно староват — он для жениха! — без обиняков заявила во всеуслышание другая подружка Анжелы, очень стройная брюнетка.
— Если — денежный мешок, и в постели — хорош, то возраст — не помеха! — высказала свое мнение первая.
— Да, зачем Анжелке — денежный мешок? У нее и так этого добра хватает? Я — права, Анж?

Анжела слегка сдвинула тонкие брови.
— Экие — вы, подружки, бесцеремонные! Мужика в краску вогнать хотите? Может, ближе к делу? Что у нас тут выпить есть?
— Шустрая — ты! — возразила ей белокурая девушка, которая до сих пор не промолвила ни слова. — А этикет соблюсти? Сперва скиньте с себя хламиду, тогда и дальше базар будет.
— Ну, что ты к ним привязалась! — вступилась за вновь пришедших купальщица с татуировкой огнедышащего дракона на пояснице, прямо над совершенно неприкрытыми ни чем упругими ягодицами.
Видимо, тщетно взывая о помощи, узкая полоска стрингов тотчас безвозвратно утонула меж выпуклых прелестей своей обольстительной хозяйки, едва она облачилась в них..
Анжела подмигнула Грохову, и они вышли из бара. Смежено с ним располагалась раздевалка с индивидуальными кабинками и душевой.
— А — плавки? Где я здесь возьму плавки? — спохватился Грохов. — И зачем я только с тобой связался!
— Не скули, дядя! — урезонила его Анжела. — Во-первых, не ты — со мной, а я — с тобой! Вот, тебе — плавки!
Она подала ему то, что требовалось.
— Откуда, это — у тебя? — удивился Гаврил.
— Так, не ты первый сюда пришел, и не ты — последний. Здесь люди всё больше порядочные бывают. Весьма состоятельные. У них у каждого — своя кабинка, которую они порой забывают закрыть… Сам понимаешь, по какой причине! У них все — с запасом. И жен — у них тоже, как минимум, две. С одной они официально расписаны, а другая… Ну, не мне тебе объяснять!..
— Хорошо устроились ребята!
— А ты думал! Ты с одной женой ужиться не смог, и после нее, как видно, на весь оставшийся срок в холостяки записался, а они пришлых девок, как перчатки, меняют!.. Да, свою вторую половинку еще ублажить успевают!..
— Так, не в шахте, поди, работают!
— Не важно — где! Главное — кем! И — потом, они не работают, а следят за тем, чтобы другие пахали. И, чтоб этим «другим»… Тем, кто на них корячится, деньги вовремя на банковскую карту поступали!

— Это, ты — про бандитов, что ли?
— Почему сразу — про бандитов? Про умных людей!
Услышав это, Грохов лишь криво усмехнулся.
— И, где это ты, так поднаторела? Прямо диву даюсь!
Анжела весело рассмеялась.
— Ты еще не так удивишься, когда мы в сауне кости погреем, а потом в бассейн окунемся! Это тебе — не в шахтовой душевой!
— Сравнила тоже! — недовольно пробурчал Грохов, едва поспевая за Анжелой, которая уже выскользнула за дверь раздевалки.
Когда они вернулись в кафе-бар, две девушки и два парня танцевали медленное танго, откровенно облапывая друг друга. Белокурая, та, что с наколкой, и, видимо, ее хахаль, сидели за столиком, потягивая через соломинку коктейли.
— А где — наши напитки? — с некоторой долей раздражения, которое, как бы она ни старалась, ей не удалось скрыть, спросила Анжела.
Видимо, девушке очень хотелось произвести впечатление на Грохова, но пока что это у нее не особенно получалось.
— Ой, прости Анж! Может быть, вы сами закажете? — с жеманной улыбкой ответила белокурая, искоса глянув на подружку в стрингах и ее ухажера.
— Сами с усами! — передразнила ее Анжела.
— Только усы — между ног!.. Или это — борода? Как считаете?
Как видно, белокурая была зубоскалкой и не желала никому уступить ни слова.
— Мокрая курица! — невольно вырвалось у Анжелы, когда они с Гроховым подошли к бару.
Бармен, спортивного сложения молодой парень, приветливо кивнул ей.
— Чего — вам, Анж?
Готовя коктейли, он начал фокусничать. То есть, стоя в одних плавках за прилавком и играя мускулами, ловко жонглировать бутылками, взбалтывая их содержимое, и пустыми стаканами.
— Что-то сегодня народу — совсем мало! — как бы, между прочим, заметила Анжела, пока бармен был занят своим делом.

— Так сегодня — понедельник! Выходной!.. Забыла? Только ради тебя и твоих нахлебниц открыли!
— Почему — нахлебниц? — заранее зная ответ, все же спросила Анжела.
— Как — почему! — скорее, для порядка, чем по каким-то другим причинам небрежно заметил бармен. — Они сказали, что ты хахаля приведешь потусоваться и потому за все платишь! А они — здесь, так. Ради компании!
— Вот — суки! — не выдержала Анжела.
Но бармен никак не прореагировал на ее слова.
— Кстати, тебе как всегда, «Белую даму»?
Анжела согласно кивнула.
— А — твоему спутнику?..
Девушка вопросительно глянула на Грохова.
— Что будешь пить, дядя?
— Водку! — коротко ответил Гаврил.
Виновато улыбнувшись, бармен уставился на Анжелу.
— Анж, ты же знаешь, что мы предлагаем только коктейли! Что, если ему сделать «Отвертку» или «Жало скорпиона»?
— Чего, чего? — не сразу понял Гаврил.
— Сделай самое лучшее! — предложила Анжела. — И «Шпанскую мушку» тоже! Пусть поймет разницу между цивилизованной жизнью и той, какой он жил до сих пор…
— Ты — что, всякой дрянью напоить меня хочешь?
По выражению лица Грохова было непонятно, в шутку он спросил это или всерьез. Вероятно, в глубине души он был крайне доволен тем, что ему выпала такая счастливая возможность оттянуться на всю катушку. Да, еще — с кем? С девушкой, которой по красоте не нашлось бы равных на всем земном шаре. Право, стоило полтора десятка лет подряд спускаться под землю, чтобы однажды встретить такую, как Анжела. Казалось, только теперь он обратил внимание, какая восхитительная у нее была фигура. Сколько очарования таилось в этой сиамской кошечке, как окрестил ее про себя Гаврил!
— Не спеши судить о том, чего никогда не пробовал!
Анжела лукаво подмигнула бармену.
Наконец, готовка коктейлей успешно завершилась и Анжела и Грохов, не спеша, принялись за них.
— Ну, как? — с видимым любопытством спросила она.
— В этом что-то есть! — ответил он.
Пока Анжела приканчивала «Белую даму», Гаврил, как видно, разохотившись, влил в себя все три коктейля.
— Ну, что? Где у вас — тут эта самая, как ее …? Сауна? — поинтересовался он, почувствовав, как хмель ударил ему в голову.
Горячий сухой пар, потом — бассейн. Потом — опять коктейли.
Грохов едва помнил, как после такого веселья, они с Анжелой добрались к нему домой. Уже светало, когда голова Грохова коснулась подушки. Перед его глазами еще какое-то время крутились пьяно смеющиеся лица подружек Анжелы и их кавалеров. А в ушах звучал голос стройной брюнетки: «Может, ты одолжишь мне твоего ухажера на часок, другой, раз, сама им не пользуешься, Анж?» В ответ последовал выразительный жест, который лучше всех слов давал понять, что делиться своим воздыхателем, словно это — какая-то модная вещица, которая — не каждому по карману, а не живой человек вместе со всеми своими достоинствами и недостатками, спутница Грохова не собирается ни с кем. Даже с королевой Англии. Потом Гаврил уснул.