ГЛАВА 3.11

       Стрекоча, вертолет кружил в воздухе, а, насколько хватало глаз, под ним раскинулся безграничный океан тайги.
       — Подлетаем! — перекрикивая шум двигателя, сообщил пилот своим пассажирам. — Вон — вышки вдалеке, видите?
       Чарльз и Кэролайн согласно закивали воздушному штурману в ответ.
       — Еще — минута, две и мы будем на месте!
       Уже около часа они были в пути. Но, к удивлению Кэролайн, это время для нее пролетело совершенно незаметно. Вертушка летела над тайгой так низко, что порой, казалось, высоченные кедры своими пикообразными макушками скребли о днище воздушной машины. Кэролайн с интересом наблюдала, как, заслышав рев мотора, белки стремительно спускались по ветвям вниз. Как, выпорхнув из самой гущи хвои, стайки птиц испуганно устремлялись прочь от движущейся на них стальной махины.
     Сделав круг над зоной, вертолет замер в воздухе. Внизу, под ним располагалась довольно обширная площадка, по-видимому, служившая для построения заключенных и других целей, связанных с жизнью и бытом в лагере. Оставалось лишь благополучно приземлиться на нее. Но, несколько озадачив тем самым Кэролайн и Чарльза, пилот почему-то не сделал этого. Вертолет вновь набрал высоту, совершая очередной вираж. Они заметили, как в ответ люди, одетые в военную форму, задрали головы кверху, засуетились, что-то крича, замахали руками, изображая жесты, которые настойчиво указывали на площадку для приземления. Вероятно, командиры и охранники лагеря не до конца понимали, в чем заключался смысл подобного маневра.
       — Какие-та проблемм, шев?! — забеспокоился Чарльз, щедро добавляя в корявую русскую речь английский лексикон. — Мы, случаем, не ошиб-ся адрес?!
       Прекрасно уяснив суть его вопроса, в ответ пилот длинно и разухабисто выругался.
       — Да, нет, все — нормально! Только на вышках — ни одного караульного!
       — Та ак, наверна… Как эта — у вас?!.. Развод?!

      — Как знать! Как знать… — неуверенно возразил пилот. — Сколько летаю, сроду такого не было, чтобы постовые не стерегли зону, как зеницу ока!
       Вертушка снова замерла на месте и медленно, словно с неохотой, пошла вниз.
       — Из кабины не выходите! Я мотор глушить не стану, если — что, рванем вверх и сразу уходим!
       Чарльз согласно кивнул и тут же сообщил Кэролайн то, о чем предупредил его бывалый пилот.
      Но, едва шасси воздушной машины коснулись земли, летчик отчетливо понял, что совершил непоправимую ошибку. «Хорошо, если удастся ее исправить! — предчувствуя недоброе, подумал он. — А, если нет?..» Вместо интенданта лагеря Прохорова к вертолету спешил незнакомый Угрюмову прежде человек в погонах капитана. Он приветливо улыбался, и в его улыбке явственно угадывалась неестественность и фальшь.
       — Глуши мотор! — закричал военный, что было силы, вцепившись пальцами в козырек, чтобы порывы воздушных волн не сорвали с его головы фуражку.
       Пилот открыл дверку и вышел из кабины вертолета.
       — Глуши мотор! — настойчиво повторил капитан и протянул Угрюмову для пожатия заскорузлую ладонь.
       — Не могу! — ответил пилот. — Барахлит что-то! Боюсь, потом не заведусь.
       В глазах военного вспыхнул и тут же погас недоверчивый огонек.
       — Ладно, давай свою накладную! Подпишу!
       Выхватив из рук доставщика продовольствия трепетавшую на ветру бумагу, он направился к людям, одетым в форму охранников и вооруженных автоматами младших офицеров и что-то им сказал. «Нечисто — тут!» — решил про себя Угрюмов. Никогда Прохоров не подписывал накладной до разгрузки товара. Самолично пересчитывал его и только тогда заверял документ своей личной подписью и печатью. Солдат присылал без оружия. Как правило, в большинстве своем, все они были совсем молоденькие с пухом на щеках вместо бороды. А тем, что находились теперь подле вертолета, пилот смело дал бы кому за тридцать, а кому и того больше. Матерясь, как сапожники, они разгружали крупы, муку, сахар, соль, сигареты и спички.
       — А, где — Прохоров-то? — перекрикивая рев двигателя, как бы, между прочим, поинтересовался пилот, когда капитан вновь подошел к нему с накладной, заверенной соответствующей подписью и печатью.
       — Какой еще — Прохоров?
       Но, вовремя сообразив, что попал впросак, тут же поправился.
       — Да, приболел он, Прохоров-то! В лазарете лежит. Поправляется!.. Может, что передать?
       — Не надо! Это я — так, к слову! А, что — с ним?
       — Да, бог его знает! Простыл, что ли… Или просто — недомогание!..
      Это было натуральным враньем. Прохоров всегда славился отменным здоровьем. Зимой обливался холодной водой. Занимался гирями. Пилот знал об этом не понаслышке, поскольку интендант являлся его деловым партнером. С каждого привоза они втихаря оставляли часть оприходованного товара на вертолете и отсылали обратно на материк затем, чтобы потом выручить за него деньги. По роду службы интендант частенько бывал на большой земле. Там-то он и получал от Угрюмова свою половину левого дохода. Распивая бутылочку, в честь доведенной до благополучного и логического конца сделки, Угрюмов и Прохоров, не торопясь, беседовали на разные темы. Через неделю, а, когда и — полторы, интендант возвращался восвояси тем же самым способом, каким прибыл на материк. То есть, вместе с новой партией товара, по воздуху.
       Покуда продукты выгружались из вертушки, капитан отлучился куда-то. Наверное, он решил, что Угрюмов неспроста расспрашивал о Прохорове, и, видимо, заподозрил неладное. А, раз — так, смекнул пилот, замещавший, якобы, больного интенданта офицер, решив, на всякий случай, подстраховаться, поспешил к своим, чтобы поделиться с ними собственными соображениями. Заодно те, чьей поддержкой он собирался заручиться, дали бы ему наводку по поводу дальнейшей судьбы Угрюмова и его пассажиров. Это был критический момент. И каждая минута промедления обошлась бы очень дорого тем, кто, учитывая непредвиденные обстоятельства, в буквальном смысле слова, спустился с небес на землю. Взвесив все «за» и «против», пилот уверенно подошел к кабине и взобрался в нее, как будто бы, затем, чтобы проверить показания приборов. Выждав, когда охранники изрядно намаялись и на безопасное расстояние отошли от вертушки, чтобы спокойно перекурить, Угрюмов плавно поднял машину в воздух. В окно он увидел, как из командирского барака, словно ошпаренный выскочил капитан. Указывая на вертолет, он что-то закричал вооруженным охранникам. Но те замешкались и взяли автоматы на изготовку лишь тогда, когда воздушная машина метров на пятьдесят уже оторвалась от земли. Вдогонку ей послышались выстрелы. Пули, засвистев рядом с кабиной пилота, срикошетили по металлическому корпусу. То, яростно жужжа, то, со свистом разрывая воздух, они сыпались снизу вверх, точно свинцовый град, до тех самых пор, пока вертушка, словно вчерашний сон, не исчезла из поля зрения автоматчиков за кронами хвойных деревьев.
       — Вот из была? — недоумевал Чарльз, мешая русские слова с английскими. — Тел ми, плиз, какой хрен — в нас?.. Вот из, па-вашему?
      Но Угрюмов упорно молчал, поскольку от пережитого волнения руки его тряслись, а зубы так стучали, что он едва справлялся с управлением вертолета.
       — В чем — дело? Почему мы — снова в воздухе? — вспылила Кэролайн.
       Оттого, что несколько минут назад она очутилась на волосок от гибели с ней, по-видимому, случилась легкая истерика.
       — Отвечай или я тебя тотчас уволю с работы!
       И она одарила сыщика таким взглядом, от которого тому стало не по себе.
       — Да, еще скажите, что из вертолета меня высадите! — не на шутку расстроился Чарльз. — Вы, хоть, понимаете, что из-за вашей затеи мы едва не сгорели заживо в этой летающей жестянке?!
       — Да, как ты смеешь, проклятый коп, так со мной разговаривать?! Со мной, Кэролайн Фармер?! Я непременно все расскажу Джейн, и тогда, уж, точно, она и цента тебе не заплатит!
       — Мертвому мне деньги не нужны! — как мог, отбивался Чарльз от нападок своенравной девицы.
       — Считай, что твоя карьера на этом закончена! Когда мы снова окажемся в штатах, я позабочусь о том, чтобы тебя немедленно вышвырнули из сыскного агентства, как паршивую овцу!
     Неизвестно, сколько бы они еще спорили, если бы Угрюмов вдруг не обнаружил, что топливо в бензобаке вертушки с невероятной быстротой убывает.
       — Эй, вы — там, на шхуне! Заткнитесь оба! — в чрезвычайном раздражении предупредил он чересчур ретивых пассажиров.

      По воле случая, очутившись на борту его «стрекозы», в самый неподходящий для этого момент они вели себя отвратительнейшим образом. И, зачем он только с ними связался? Дело, конечно же, было не в одних только деньгах. Угрюмов являлся классным пилотом. Никто и никогда не говорил ему об этом, хотя пилотировал он со многими клиентами. Впервые в своей жизни, заимев весьма эффектную молодую пару, чистой воды иностранных туристов, которые даже не умели, как следует, изъясняться по-русски, он был не прочь произвести на них благоприятное впечатление. Мол, какие бы вы, америкашки, ни были крутые, но и мы тут тоже не зря свой хавчик, в аккурат, по шву половиним, чтоб на весь день растянув, лишний грош сэкономить!.. Но получилось все наоборот.
Снизив высоту до предела, вертушка на бреющем полете буквально расчесывала зеленые лохмы тайги своим шасси. Но как назло, на ее пути до сих пор не попалось ни одной удобной для мягкого приземления площадки. Поэтому, хотя это было и рискованно, Угрюмову снова пришлось подняться метров на полста кверху.
       — Смотри-ка, озеро! — воскликнула Кэролайн.
      И хотя в тот момент это ровным счетом ничего не значило ни для нее самой, ни для Чарльза и, тем более, человека, пилотировавшего вертушку, все повернули головы в том направлении, на которое она указывала. С высоты полета то, что Кэролайн назвала озером, на самом деле представляло собой небольшую лужицу размером несколько больше чайного блюдца. Оно располагалось прямо посредине горного массива. Окружавшие его скалы падали отвесно. Сплошь покрытые слюдой, они, точно зеркала, отражали солнечные лучи. Подобно сверхмощным прожекторам эти зеркала, сотворенные руками природы, словно нарочно, или по какому-то, понятному им одним, злому умыслу направляли снопы света прямо на вертолет.
       — Вот оказия, какая! — досадовал Угрюмов. — Ни шиша ведь не видно!
       — Веа из филд! Да, вон жа, вон, щет ми, полянка!
       Чарльз настойчиво тыкал пальцем в лобовое стекло вертушки, указывая на небольшой участок земли, свободный от леса.
       Наконец, вертолет замер на месте и плавно пошел вниз.