ГЛАВА 6.3

     Территория Голдбич располагалась в окружении довольно высоких скал, закрывавших для посторонних доступ на частную территорию. На входе стояли массивные металлические ворота для проезда транспорта. Рядом с ними ютился небольшой бревенчатый сруб, который, по-видимому, когда-то служил помещением для охраны и контрольно-пропускным пунктом, через который дважды в день следовал каждый, кто работал на прииске. Уилки долго тарабанил в двери сторожки, потом — в ворота, прежде, чем вызволил сонную физиономию сторожа в зарешеченное снаружи, поверх стекла, толстым металлическим прутом окошко. Несмотря на отчаянную жестикуляцию рук и громкие заявления Фармера о том, что он — новый хозяин Голдбич, еще какое-то время фэйс охранника не выражал ничего кроме полнейшего равнодушия. Можно было понять, какие чувства в тот миг испытывал Уилки, который горел страстным желанием немедленно проявить себя в новом для него качестве. Искренне негодуя на нерасторопность сторожа, Уилки, просунув руку между железных и покрытых слоем ржавчины прутьев, присобачил к стеклу бумагу, подтверждавшую его права на золотой рудник…
Тем не менее, местность в Голдбич была пустынная. Сторонясь горных хребтов, с юга на север желтой лентой легла песчаная полоса. Еще дальше голубело море. И намного миль в округе даже при желании нельзя было найти ни единой живой души. Человек, стороживший, как видно, давно не работавший прииск, соблюдал элементарную осторожность. Наконец, дверь в сруб со скрипом отворилась.
— Одинокий Волк! — представился тот, кто охранял Голдбич от бездомных бродяг, жуликов, грабителей и прочих отребьев общества.
В майке без рукавов, потертых джинсах и мокасинах это был индеец чистых кровей. Когда Уилки вошел в блокхаус, он предложил ему самодельный табурет. Фармер сел на него, уныло озираясь кругом. Кроме того, что служило сторожу подобием кровати, эта единственная утварь скромно дополняла все имевшиеся предметы обихода в очень тесном и мало пригодном для жилья помещении.
— Ну, а хотя бы лошадь-то тут у вас есть?
Одинокий Волк, коренной индеец, отрицательно замотал головой.
— Вертолет имеется!.. — сообщил он. — Вон — там, в скале, ангар!..
Оттопырив большой палец руки, сторож указал на стену за его спиной.
— Отсюда до него футов триста, не меньше, будет!
На это Уилки ничего не ответил индейцу, так, как, само собой, разумелось, что иметь вертолет в ангаре и летать на нем по небу — это были две совершенно разные вещи. Фармер извлек из дорожной сумки съестные припасы, которые прихватил по пути в Голдбич.
— Как же, вы, тут — без воды и пищи? — спросил он у Одинокого Волка.
Тот в ответ лишь пренебрежительно хмыкнул.
— Мой вигвам — неподалеку!.. Всего в одной миле от проснувшегося солнца. Женщины приносят пищу.
— Хорошо же ты устроился! — в свою очередь, заметил Уилки.
Индеец нагнулся и достал из-под куцего ложа, обтянутого парусиновым полотном, бутылку виски, видимо, припасенный для особого случая. Аккуратно расстелил на полу давно уже не свежий номер какой-то газетенки и водрузил на нее выпивку. Уилки последовал его примеру и расположил консервы, гамбургеры и кетчуп там же. Стаканов не оказалось, и они по очереди отпили прямо из горлышка.
— Ну и как давно пустует прииск? — спросил Фармер.
Одинокий Волк вновь прибегнул к разговору на языке жестов и расфуфырил все пять пальцев правой кисти, так, как его челюсти в это время перемалывали обильно политый розовым кетчупом трехэтажный Биг-Маг. Когда виски и съестное со скатерки-самобранки благополучно перекочевали в желудки двух сотрапезников, индеец показал Фармеру на ложе.
— Сегодня ты — мой гость!
Уилки, не долго думая, бухнулся на кровать, а Одинокий Волк, свернувшись калачиком, расположился прямо на полу из пальмовых досок.
Улегшись задолго до захода солнца, ковбой проспал до самого утра. Дальняя дорога настолько вымотала его, что он спал бы и дальше, если бы не стук копыт и лошадиное ржание, громко раздававшееся за единственным окном блокпоста. Уилки, все еще лежа в постели, протер глаза рукой. Затем, слегка привстал и огляделся кругом. Индейца рядом с ним не оказалось. Вскочив на ноги, новый хозяин Голдбич толкнул дверь сторожки и вышел на улицу. Он увидел, как человек, сидевший на лошади, неуклюже сполз с нее и уступил седло Одинокому Волку. Тот дал шпоры мустангу и помчался во весь опор к ближайшему лесу.
— Доброе утро, мистер!
Новый сторож, сменивший на посту индейца, представился Пончиком. При ближайшем рассмотрении Фармер обнаружил, что напарник Одинокого Волка, и впрямь, был круглым, точно колобок. Его мясистое лицо и рано облысевшая голова все время лоснились от пота. Сам же он пышал жаром, словно, только что, соскочил с раскаленной до красна печи! «Может, его потому и прозвали Пончиком, что „корочка“ на славу удалась!» — невольно подумал Уилки. Сторож без конца шмыгал носом, часто моргал ресницами, в беспокойстве вертел головой налево, направо, и, будто нарочно, избегал встретиться с пристальным взором Фармера. «А, ведь, он совсем не рад моему приезду!» — к такому выводу пришел ковбой. Но это открытие никак не повлияло на его вполне определенное мнение в отношении Пончика.
— Есть здесь хотя бы какой-нибудь завалящий офис или что-нибудь, где имелись бы стол, пара стульев, бумага и чернильный прибор? — зачем-то раздражаясь, спросил Уилки у сторожа.
Тот согласно закивал головой. И они направились к горной гряде. В центре ее возвышалась скала, к которой, словно меньшие братья или сестры, плотно прижимались другие отроги. Вскоре Уилки и Пончик были у цели. Сторож извлек из кармана связку ключей. Отыскал нужный и вставил в замочную скважину в бронированной двери. Она была встроена прямо в твердь нависавшей над ними скалы и находилась не снаружи, а, как бы, пряталась внутри нее. Незаметный для постороннего глаза, всякий обнаруживал вход в секретные апартаменты лишь тогда, когда на пять-шесть шагов проникал в глубь горы. «Хитро придумано!» — решил Фармер. Но, тем не менее, он был не склонен к отвлеченным размышлениям. Если бы в его голове и возникла какая-либо мысль о естественном происхождении этой обширной выемки в скале, своеобразной пещеры, которая много веков назад с успехом могла служить нехитрым убежищем для первобытных существ, то он, тотчас, позабыл о ней. Цивилизация давным-давно пустила свои цепкие корни в Голдбич. И Тейлор, не мудрствуя лукаво, из практических соображений или же, уверенно идя по стопам своих далеких предков, использовал природный рельеф горного массива. Он оборудовал в нем офис и мастерские. Зачем было придумывать еще что-то, если сама природа уже проделала подобную «работу». Шеф «Голд Стар» с блеском завершил ее замысел. Он извлек золотую жилу из чрева скалы. Вывез оттуда пустую породу и образовал дополнительное пространство, чтобы устроить в нем комфортные помещения для администрации рудника. Охранник трижды повернул ключ по часовой стрелке. Дверь со скрипом распахнулась. «Так-так!.. — подумал Уилки. — Стало быть, Одинокий Волк утаил от него всю правду! Видимо, он не очень доверял бумагам и ждал, пока Тейлор даст устное распоряжение насчет нового хозяина Голдбич. Вероятно, босс корпорации „Голд Стар“ уже сделал это посредством Пончика и лишний раз подтвердил право Фармера на тщательное ознакомление с прииском». Уилки, не спеша, обходил пустовавшие кабинеты, обставленные добротной мебелью, и с трудом верил в то, что все это теперь принадлежало ему. Но почему именно он стал владельцем Голдбич, а не кто-нибудь другой? Например, Ник? В предсказателей и гадалок Фармер не верил. Зато блеск золота внушал ему уважение и будил в сердце радость. Быть может, в этом и крылась отгадка? Вчерашний ковбой не обладал ни знаниями, ни опытом необходимыми для того, чтобы не работавший прииск вновь сделать прибыльным. Весь его интеллектуальный багаж сводился к тому, что он лишь довольно хорошо знал грамоту, поскольку, в свое время, по настоянию мамаши Шарлотты обучался в сельском колледже. Золотодобыча была ему внове. Но, как человек проницательный, с чрезвычайно развитой от природы интуицией, он сразу же почувствовал, что на заброшенном прииске творилось неладное. Возможно, ему так только показалось, но в поведении Одинокого Волка и Пончика угадывалось нечто от повадок дикого лесного зверька, которому до сих пор удавалось удачно миновать капканы, расставленные на его проторенной тропе охотником. «И, все же, в одном из них мохнатый плут когда-нибудь да прищемит хвост!» — надеялся Фармер. Охранники явно что-то от него скрывали. К тому же, золотая крупинка в углу сторожки, которую Уилки неожиданно приметил среди кучи мусора, не была простой случайностью! Вероятно, Одинокий Волк и Пончик самовольно промышляли золотом на прииске. Значит, рудник закрыли преждевременно! Но почему? Это и предстояло выяснить Фармеру. Но, конечно же, не только — это, а еще и многое другое…
Обосновавшись в просторном кабинете управляющего прииском, он, не медля, взялся за изучение деловых бумаг. Перво-наперво, Уилки внимательно просмотрел его собственный контракт с корпорацией «Голд Стар». Суть его сводилась к следующему… Ресурсы Голдбич практически исчерпали себя и, как посчитали специалисты, запасы драгоценного металла в денежном эквиваленте, которые еще можно было извлечь из недр, равнялись примерно двум-трем миллионам долларов. Новый хозяин прииска должен был возобновить работы по переработке горной руды. При этом корпорация «Голд Стар» обязалась взять на себя необходимые партнерские обязательства. То есть, профинансировать все затраты по организации добычи драгоценного металла с последующим их возмещением из части дохода, причитавшегося Фармеру. После извлечения золота из сердцевины гор и уплаты налогов оставшуюся прибыль предлагалось поделить поровну между двумя партнерами. Выплату зарплаты рабочим прииска — произвести из доли владельца рудника в Голдбич. Он нес полную материальную ответственность за успех предприятия…
Ознакомившись с условиями контракта, Уилки решил, что игра стоила свеч. Его прежнее положение по сравнению с нынешним являлось незавидным. А о том, каких высот можно было достичь, имея дело с корпорацией «Голд Стар», ковбой боялся даже подумать! Он отложил в сторону документы, среди которых, помимо контракта, имелись подробные чертежи горных выработок, добычу золота в которых следовало продолжить, производственные и финансовые отчеты за последние полгода функционирования прииска, и тут… его внимание привлекли фотоснимки!.. Их как будто бы с определенным умыслом оставили на столе, за которым он теперь сидел. Именно так, чтобы они непременно бросились ему в глаза. На первом снимке, Фармер увидел Ричарда Тейлора. Он стоял за стойкой одного из вечерних баров и держал в руке бокал, вероятно, с горячительным напитком, на дне которого отчетливо виднелся кусочек льда. Возможно, это было шампанское, сухой мартини или какой-нибудь винный коктейль. Справа от золотого босса Фармер заметил молодую женщину. Она широко улыбалась и, по всей видимости, пребывала в великолепном настроении и, скорее всего, под изрядным хмельком. Немолодой мужчина держал ее под руку. Оба были довольно хорошо одеты. Следующее фото не представляло собой ничего особенного. На стойке бара, за которой прежде стоял Тейлор, лежал обыкновенный лист бумаги. Как видно, его оставили случайно. А что, если — нет? Уилки хотел, было, уже убрать снимки в укромное место, когда на одном из них вдруг узнал… Ника Гордона! Тот потягивал из соломинки свой коктейль. На стенке его фужера красовался надрезанный лимон. Продолжив внимательно рассматривать фотографии, Уилки не торопился с преждевременными выводами, которые могли исказить общую картину… Пьяный бакалейщик держал в руке листок и, глядя в него, со смехом читал то, что на нем было написано. Он стоял в окружении трех или четырех человек. Как видно, они внимательно слушали его. Очередной снимок запечатлел настоящую потасовку. Дерущиеся отчаянно тузили друг дружку, чтобы завладеть листком бумаги… Но, вот, возле стола с рулеткой появились полицейские. Перед ними с фишками в руках застыл в угодливой позе, по всей видимости, владелец игорного дома. Ну, конечно же! Догадка осенила Уилки, и он в восторге хлопнул себя по лбу.
— Да, это же — Лас-Вегас!
Хотя и с трудом, но Фармер припомнил, как во время пирушки в «Сове» Гордон буробил невнятное про этот Сити, его игорные дома, где ему, якобы, чертовски повезло. Значит, фотографии, которые теперь лежали перед Фармером, являлись звеньями одной цепочки, название которой Голдбич! Видимо, рудник, где и золота-то оставалось с гулькин клюв, стал яблоком раздора для многих авантюристов. Ведь, вероятнее всего, лист бумаги, оставленный Тейлором на стойке бара в казино, был ничем иным, как документом на право владения прииском! Потому-то в игорном доме и завязалась потасовка. Вначале разжиженные мутными коктейлями мозги игроков в рулетку приняли непонятную выходку Тейлора за неудачную шутку. Но, зло поглумившись над ней, они постепенно осознали свою неправоту. Мгновенно протрезвев, игроки в рулетку, накачивавшиеся спиртным в баре, от насмешек перешли к взаимным претензиям, отчаянным спорам по поводу того, кому из них, точно тетушкино наследство, улыбнется счастливый жребий? Золотой прииск? Обстановка накалилась до предела. Но кулак никогда не устранял проблем там, где всему господин — разум. В конце концов, каким-то непостижимым образом, тот листок очутился у Гордона. Если бы не люди в смокингах и не шальная пуля, пущенная ими вдогонку беглецам из тауншипа, то на месте Фармера оказался бы сейчас Ник. Но ему было уготовано иное. Конечно же, Уилки не имел даже слабого представления о том, кем, в действительности, являлись те ужасные типы, лишившие жизни Гордона. Но, когда он думал о том, что в один прекрасный момент они вот также легко могли расправиться и с ним, мелкая дрожь пробегала по его телу. Нет, Уилки не трусил. Но сама мысль о столь нелепой кончине, в то время, как успех сопутствовал ему, казалась абсурдной. Техасскому ковбою меньше всего хотелось, чтобы Тейлор использовал его в своей хитроумной игре в качестве пустой приманки для людей в смокингах. Иначе, что же такое — контракт Фармера с боссом корпорации «Голд Стар»? Сигнал к действию для безжалостных убийц?.. Уход от борьбы после гонга Уилки расценивал как полное и безоговорочное поражение. При ее продолжении, в худшем случае, его ждала погибель. В лучшем, удача обещала ему рай земной и исполнение любых желаний…
Стоя под Калифорнийским вечерним небом Уилки смотрел вдаль, туда, где заходило солнце, и шумело море. Ему снова припомнились те самые строчки из книги, смысл которых теперь был для него особенно понятен: мир жесток и мир прекрасен, но каждому — свое. И техасский ковбой подумал о том, что это был не просто самостоятельно сделанный им философский вывод из того немногого, что он успел прочесть в своей жизни. Это походило на пророчество!.. Наверное, впервые он пожалел, что не запомнил ни названия той книги, ни имени ее автора…
Рядом с фотографиями в строгой последовательности относительно даты издания, лежали газетные вырезки с уголовной хроникой. В них рассказывалось о волне убийств, прокатившейся по Лас-Вегасу. Полиция строила всевозможные предположения о мотивах преступлений. Но, чем более далекими от истины они казались, тем сильнее убеждался Уилки в том, что нарушителями спокойствия Лас-Вегаса были люди в черных смокингах. Он даже изучил своеобразный почерк убийц. Гангстеры неожиданно возникали в поле зрения жертвы, обращая ее в бегство. И, как правило, пуля оказывалась быстрее, чем беглец…
Фармер откинулся на спинку стула и тупо уставился в потолок. Прошла всего лишь неделя, считая с того момента, как он распрощался с Уильямом и мамашей Шарлоттой. Но за этот сравнительно короткий срок на долю ковбоя выпало столько испытаний, перемены в его судьбе были столь разительны, что даже при большом желании мозг молодого человека отказывался все это быстро переварить и осмыслить. И, хотя необходимость в этом назревала все острее, вчерашний сельский житель, пока что, даже мало-мальски не ощущал себя бизнесменом. Без поддержки корпорации «Голд Стар» он не добудет из земли ни одного золотого цента. Сознавая это, как ни стремился Уилки к немедленному претворению в жизнь своих наполеоновских планов, все ж таки, неимоверная усталость, накопившаяся за время пути из одного конца материка в другой, взяла свое. Неожиданно для себя, сидя на стуле, Фармер медленно склонил голову на грудь и уснул. Последнее, что мелькнуло перед его угасающим взором, был конденсат. Едва заметный для глаза он собирался именно в том месте, где потолок, обклеенный полимерной плиткой, проседал под тяжестью породы, со временем приобретая все более выпуклую форму. Уилки глубоко спал и не видел, как, наконец, не выдержав собственной тяжести, одна из капель сорвалась с «насиженного» места и упала вниз…
Весь следующий день Фармер знакомился с прииском. Осмотрев складские помещения, он принялся за ангар, гараж и автомастерскую. Затем обошел изрытую вдоль и поперек территорию, где прежде добывалась золотоносная руда. Взобравшись на одну из островерхих скал, Уилки с любопытством уставился на береговую линию, плавно переходившую в океан, которого раньше он никогда не видел. На самом краю земли едва различалась тоненькая туманная полоска. Уилки казалось, что именно там безраздельно властвовало водное пространство. Затем его взгляд переместился на соседний гребень. Внутри этого возвышения размещалось управление рудником. Гребень был немногим выше того, на котором стоял Фармер, но гораздо массивнее. Сверху он напоминал своеобразный котлован, после недавнего ливня почти, что до краев заполненный водой. Ковбой спустился со скалы и возле ее подножья едва не столкнулся с Одиноким Волком. Погода стояла жаркая, и по смуглому лицу индейца, покрывшемуся испариной, стекал обильный пот.
— Может быть, хотите искупаться? — как бы, между прочим, поинтересовался он.
— Не мешало бы!
— Тогда в следующее дежурство я приведу вам лошадь, — пообещал Одинокий Волк и, повернувшись к Фармеру спиной, отправился на свой пост.
«Он для чего-то хочет, чтобы на время я отлучился с прииска, — подумал Уилки. — До океана около получаса езды. На обратную дорогу столько же. Выходит, в течение часа Одинокий Волк будет хозяином положения на руднике!»
Когда индеец снова приехал на смену Пончику он, как и обещал, привел с собой лошадь для Фармера. Гнедого скакуна звали Ред. Ни секунды не мешкая, ковбой вскочил в седло и, не в силах сдержать восторг, поднял его на дыбы. После чего пулей галопировал с прииска… Лошадь оказалась молодой и горячей. Затихая вдали, дробный стук копыт, под которыми была каменистая почва, еще долго доносился до слуха двух охранников.
Проехав мили три, Фармер остановился. Лошадь в нетерпении принялась гарцевать на месте. Он слез с нее и в два слоя обернул копыта иноходца в плотную ткань, которой запасся заранее. А, когда вновь оседлал его, ветер развевал гриву скакуна в сторону моря. Метров за двести до рудника Уилки спешился. Ред склонил голову к земле и стал пощипывать траву на редких зеленых островках, разбросанных там и сям посреди камней. Фармер же направился к сторожке. И, незаметно подкравшись к ней, приложил ухо к стене. Впрочем, в этом не было особенной необходимости, так как, находясь в шаге от окна, он прекрасно слышал разговор двух охранников. Минуя преграды, то, о чем они говорили, достигало его слуха через открытую форточку.
— Нет здесь золота! Нет, и быть не может! — воскликнул тот, чей тембр голоса был высоким и, словно натянутая струна, вибрирующим.
Когда он говорил, то, казалось, что, мелко и часто дрожа, волновалось все его существо. И это волнение передавалось окружающим предметам.
— А я говорю, есть! — возразил второй голос, глухой и отрывистый. — Старый скряга Тейлор припрятал камушки в надежном месте.
— Да, где оно, это место? Весь Голдбич обшарили, и толку — ни на грош!
Наверное, скудный умом Одинокий Волк недостаточно убедительно аргументировал свою точку зрения, чтобы отстоять ее в споре над не соглашавшимся с ним товарищем.
— Три брата — опасные люди!.. Они придут и убьют нас, если мы не найдем тайник, — наконец, пристращал он.
То, как говорил Одинокий Волк, как будто бы немного вразумило его собеседника. И, срываясь на фальцет, он снова «задребезжал»:
— Сомневаюсь я, что они станут пачкать руки о таких, как мы!.. Вон чистюли-то какие! Всегда — при белых рубашечках, и — в смокингах!.. Поди, и живой крови ни разу в жизни в глаза не видели!..
— Хо-хо-хо! Хо-хо-хо!
Наивность и самонадеянность Пончика немало развеселила Одинокого Волка.
— Да, у них руки — по локоть в крови! А нас с тобой они, как мартышек — питон, не размельчив, проглотят!..
Видимо, Пончик, хоть и храбрился, воистину, был человеком ужасно трусливым. Слова индейца он воспринял без особенного энтузиазма. Поэтому, немного поразмыслив, на этот раз благоразумно промолчал. Муссировать опасный спор, за который оба сторожа могли легко поплатиться своей головой, дальше не имело никакого смысла. Дверь сруба, противоположная той, подле которой находился Уилки, хлопнула и, осторожно выглянув из-за его угла, он увидел, как охранники поспешили к той части прииска, где размещался офис. «А тут — все не так просто, как это могло показаться на первый взгляд!.. — с тревогой в сердце подумал Фармер. — Но кто они — люди в смокингах?» Уилки надеялся, что ответ на этот вопрос он услышит из уст самого Тейлора. Имел же он право на информацию, от которой зависели жизни не только двух сторожей, но и его собственная?..
В честь возвращения седока Ред негромко, но радостно заржал… Одним махом Уилки взлетел в седло и рванул с места в карьер. Резвый скакун помчал наездника, не чуя под собой ног, так, что эфир дико завывал у Фармера в ушах, а стук копыт, пробивших подковками ткань, аккомпанировал этой мятежной песне весь оставшийся путь до океана.
На следующее утро, проснувшись с первыми солнечными лучами, Уилки срочно отправился в Лос-Анджелес. Каково же было его разочарование, когда он узнал, что, на сей раз, босс корпорации «Голд Стар» отсутствовал. Всю обратную дорогу, пока ехал в «Такси», Фармер ужасно негодовал на то, что, как ему казалось, в собственных интересах Тейлор манипулировал им, словно безмозглым болванчиком: «Ну, ничего! — успокаивал себя Уилки. — Он еще всем им покажет, кто есть кто! Пусть затеявшие с ним эту нечестную игру, в том числе, и бывший владелец рудника в Голдбич, знают, что с Уилки Фармером — шутки плохи!»
За непростыми раздумьями ковбой не заметил, как очутился примерно в пяти милях от прииска. Дальше дорога заканчивалась и начиналась пересеченная местность. Всюду громоздились скалы, возле которых встречались редкие пальмовые рощи вперемежку с диким кустарником. Уилки расплатился с таксистом и побрел пешком, держа курс на Голдбич. Когда шум мотора стих, ковбой сунул в рот два пальца и громко засвистел. Из кроны ближайшей пальмы вспорхнули в небо испуганные птицы.
— Ред! Черт, тебя, подери! — позвал Фармер, досадуя на то, что лошадь не отозвалась на его свист.
Нет, в этот день ему, взаправду, не везло, решил про себя Уилки! Он уже собрался снова кликнуть Реда, но вдруг почувствовал, что кто-то жарко дышит прямо ему в затылок. Ковбой резко обернулся, ощутив на лице теплое и влажное прикосновение.
— Ах, ты, разбойник! Надуть меня решил? Ай, ай, ай, как не стыдно! — весело рассмеялся Фармер.
Он добродушно потрепал коня за чуб. Ласково коснулся ладонью его морды. Скакун, как будто, и впрямь, устыдившись своего озорства, в ответ виновато принялся дирижировать черной, как смоль, гривой, мотая головой из стороны в сторону. По-видимому, Одинокий Волк отлично выдрессировал Реда и даже обучил тому, чтобы лошадь передвигалась бесшумно. Фармера тронули ее ум и несомненная преданность новому хозяину. Невольно глаза его увлажнились. Наверное, запах лошадиного пота напомнил ему про отчий дом и ферму. Но, словно раскаявшись в том, что, так некстати, позволил взять над собой верх минутной слабости, Фармер, едва коснувшись рукой загривка Реда, тотчас оказался в седле и с размаху хлопнул ладошкой по лошадиному заду…
…Через четверть часа поднебесная кривая очертила высокогорный рельеф Голдбич. Словно знак свыше, над ним нависла ненастная серая туча. Спрыгнув с лошади и предоставив ее самой себе, Фармер спешно направился в офис. Он словно вдруг почувствовал неладное. И не ошибся. Сердце его тревожно забилось, когда Уилки обнаружил, что бронированная дверь в углублении скалы незаперта. Буквально ворвавшись в кабинет управляющего прииском, который с недавних пор, как и все, что располагалось в границах Голдбич, Фармер считал своей собственностью, он замер на пороге. Напротив него, за столом сидел не кто иной, как сам Ричард Тейлор! Он держал за спиной крепко стянутые веревками руки. Позади него стояли трое джентльменов в смокингах. Только теперь Уилки разглядел их, как следует. Среднего роста и худощавого сложения его недавние преследователи и убийцы Ника Гордона, как яйца одной наседки, походили друг на друга. Жесткие складки меж бровей и у рта свидетельствовали о том, что эти люди привыкли, скорее, действовать, чем подолгу рассуждать, как лучше решить ту или иную проблему, которая вставала у них на пути. При появлении еще одного сценического лица в их кровавой драме близнецы многозначительно переглянулись и, выйдя из-за стола, за которым сидел Тейлор, незамедлительно направились навстречу Уилки. Все их движения удачно согласовывались между собой. Они даже шагали в ногу. Делали ли это джентльмены нарочно, или же, все получалось у них как-то само собой, Фармер этого не знал. И, все-таки, трио братьев производило настолько угрожающее впечатление, что ковбой чуть навсегда не заклеймил свое доброе имя позорным бегством. Наконец, в пяти шагах от Фармера, джентльмены в смокингах, словно по команде, остановились. Переборов страх, Уилки дерзко и даже вызывающе посмотрел на убийц. «Будь, что будет! — сказал он себе. — Но моя спина больше не послужит для них мишенью!» Фармер и не подозревал о том, что в роковой для него момент поступил исключительно прозорливо. Если бы он струсил и обратился в бегство, то тут же вслед ему посыпался бы град из свинца. И, наверняка, хотя бы одна из пуль достигла своей цели. Увы, Уилки не доставил джентльменам такого удовольствия.
— Чем обязан визиту столь важных гостей? — спросил Фармер, в то время, как выражение подлинного дружелюбия не сходило с его на редкость простодушной и в то же время лукавой физиономии.
Самоуверенность, переходящая в откровенное нахальство, с каким вел себя Уилки, невольно задело самолюбие близнецов. Тень сомнения мелькнула на их лицах. Многие из тех, кто поначалу изображали из себя перед братьями этаких бравых парней, под дулами их «Кольтов» оказывались обыкновенными слизняками. Трое в смокингах посчитали, что Фармер был из их числа. Поэтому до того, как его прикончить, им захотелось немного сбить с него спесь. Словно заранее сговорившись, или же действуя по уже отработанной схеме, каждый из близнецов в последний момент вдруг высвободил руки из-за спины. Еще через мгновение Фармер увидел перед собой три черных дула, нацеленных точно ему в грудь. Это было так неожиданно, что ладони Уилки сами по себе стремительно взлетели кверху.
— Господа, я сдаюсь!
Криво ухмыляясь, близнецы вновь переглянулись между собой.
— А не такой, уж, ты и герой, каким казался вначале! — сказал один из них, тот, что стоял в центре.
Он словно смаковал удовольствие от сознания того, что Фармер был теперь в полной его власти.
— Вы меня не поняли! — упрямо тряхнув головой, запальчиво возразил Уилки. — Смерти я не боюсь. Но иной раз звук выстрела пугает больше, чем сама перспектива отправиться в ад. Так, что прошу вас, господа, цельтесь прямо в сердце. И покончим с этим раз и навсегда!
Джентльмены, люди крайне деспотичные и мстительные, вопреки просьбе Фармера нарочно подняли дула «Кольтов» кверху и над их головами прогремел оглушительный залп. Не догадываясь о том, близнецы поступили крайне неосмотрительно. Ударившись в потолочное перекрытие, пули моментально пробили не только его, но и основание в углублении скалы, которое и без того едва удерживало на себе большую массу дождевой воды, с течением времени скопившуюся в нем и образовавшую целое озерцо. Сразу после выстрелов бетонная плита мгновенно треснула, а потом разломилась напополам. Одна ее часть повисла на арматуре, точно маятник, качаясь над головой Фармера. Вторая с грохотом обрушилась на близнецов. В пролом бурным потоком хлынула стоячая вода. Ее напор был так неукротим, что, тотчас свалив с ног, отшвырнул Уилки к ближайшей стене. Ковбой не видел, как мощный поток, круша все на своем пути, сорвал двери кабинета с петель и смыл в дверной проем. Стихия быстро заполняла собой замкнутое пространство. Когда Фармер очутился на ногах, уровень воды уже приходился ему по пояс. Оглохнув от шума, он обреченно ждал, что оставшаяся часть кровли не выдержит давления в десятки тонн и через секунду-другую, низвергнется вниз. И тогда вместе с тремя братьями под обломками скалы будет навсегда погребен не только сам Фармер, но и, казалось, бесследно исчезнувший в пучине Тейлор. Видимо, напор стремнины оказался настолько силен, что, сперва, опрокинув большого босса вместе со стулом на пол, и, увлекая за собой в угодном ему направлении, в считанные секунды поглотил без остатка…
Проклиная близнецов, мысленно золотой магнат давно уже попрощался с жизнью. Путы на руках и ногах лишили его хоть какой-либо надежды на спасение. Последняя искра сознания готова была вот-вот погаснуть в мозгу Тейлора, когда вдруг он почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его, буквально вырывая из лап смерти.
Вынырнув из воды, Уилки едва не торпедировал лбом потолок. Он сделал глоток воздуха… Потом — еще глоток! И еще!.. У него в запасе оставались считанные минуты. Торопясь в офис, он машинально запер за собой бронированную дверь. И теперь, чтобы добраться до ее автоматической блокировки, ему нужно было проплыть под водой не один десяток метров… Уже почти теряя сознание, Фармер не помнил, как его рука очутилась на нужной кнопке пульта. Как щелкнул дверной запор, и вода с диким ревом вырвалась из каменного плена. Как, увлекая за собой людей, по иронии судьбы, поток отбросил их ровно на те самые триста футов, что отделяли границу рудника от скалы.
…Пончик в совершенной растерянности бегал по лужам вокруг двух утопленников. Он не знал, живы они были или нет, равно, как и трое братьев, что до сих пор оставались под сенью скалы!.. И в первом и во втором случае ему, наверняка, пришлось бы худо. Придя к такому неутешительному выводу, Пончик вдруг замер на месте. Почесав заплывший жиром и лоснившийся от пота затылок, он, крадучись, направился обратно в сторожку и вскоре неслышно выскользнул из нее через наружную дверь.
…Только к вечеру того же дня Тейлор и Фармер стали постепенно приходить в себя. Не обращая внимания на слабость во всем теле, с трудом превозмогая приступы тошноты и рвоты, они снова вошли под угрюмо нависавшие над ними твердокаменные своды. В подземных лабиринтах свободно блуждал теплый и влажный Калифорнийский воздух. Поскольку электричество практически выбыло из строя, Тейлор включил аварийное освещение. Но его оказалось явно недостаточно, и поэтому всюду властвовал полумрак. И только там, где располагался кабинет управляющего, дневной свет свободно проникал через вновь образовавшееся в горной кровле обширное отверстие. Переступив через порог кабинета, Тейлор и Фармер увидели на полу груду камней, скрывавших под собой останки поверженных близнецов. Сверху нее прочно обосновался старинный дубовый сундук довольно внушительных размеров, вдоль и поперек опоясанный металлической лентой. Едва завидев его, Тейлор поспешил к нему с таким завидным проворством, какого Уилки никак не ожидал в весьма пожилом человеке. Вдвоем они попытались стронуть сундук с места, но это им не удалось. От возбуждения Тейлор заметно нервничал. Из кармана насквозь промокших брюк трясущейся рукой он извлек ключ. Вставил его в секретный замок …. Замок щелкнул. Поднатужившись, босс «Голд Стар» приподнял массивную разбухшую от влаги крышку. Из-под нее в глаза Тейлору и Фармеру ударил лучезарный блеск золотой россыпи. Как показалось Уилки, она ничем не отличалась от того песка, который хранился в кожаном мешочке, доставшемся ему в наследство от Гордона.
— Золото! — весь, дрожа от восторга, прорычал Тейлор.
— Не может быть! — вслед за ним воскликнул Фармер.
Уилки буквально ошалел при виде такого количества драгоценного металла…
…Через год босс, у которого не было ни прямых наследников его огромного состояния, ни родных и близких, умер. Он завещал Уилки управление корпорацией «Голд Стар» и все права на принадлежавшие ей золотые рудники. Фармер не был любопытен и более понапрасну не мучался вопросом о том, кем являлись близнецы, на самом деле. Он знал одно: словно голодные хищники, они охотились за добычей, которая выскользнула у них из рук. В борьбе с ними Тейлор победил потому, что оказался сильнее. За эту победу Ник Гордон заплатил жизнью. Едва не погиб и сам Фармер.
Как-то роясь в деловых бумагах корпорации, Уилки случайно наткнулся на дневник, который вел Тейлор. Он наугад открыл его как раз в том самом месте, где речь шла о близнецах. С первых же строк ему стало понятным, почему трое джентльменов так упорствовали в том, чтобы завладеть рудником Голдбич. Суть была такова, что один из них, а именно Боб Даррелл, долгое время являлся компаньоном Тейлора. Однако делом он почти не занимался, поскольку мало, что смыслил в золотодобыче, а лишь аккуратно получал половину прибыли, которую приносил чрезвычайно доходный бизнес. В глубине души Тейлор считал, что несправедливо отдавать львиную долю заработанного корпорацией такому компаньону, как Боб. Ведь он палец о палец не ударил для ее процветания. Однажды, босс выказал Дарреллу свое неудовольствие по поводу того, что его непомерная жадность попросту губит на корню все дело, и «Голд Стар» вскоре станет банкротом. И Ричард показал Бобу экономический анализ текущего бизнеса, над которым, не разгибаясь, корпел целый месяц кряду. Затем посулил Дарреллу очень крупную сумму денег с тем условием, что он откажется от своей доли в корпорации. Зная, как беззаветно любил деньги Боб, умный Тейлор рассчитывал, что тот согласиться на сделку. Так и получилось. Но, увы, если очень постараться, то даже миллионы долларов можно промотать так же легко и быстро, как растопить жир на раскаленной сковороде. Боб слыл не только умопомрачительно жадным, но еще и незаурядным транжиром. Продув целое состояние на гульбу в компании проституток, выпивку и игру в рулетку, Даррелл основательно сел на мель. Никогда не знавший нужды, он канючил, что судьба обошлась с ним жестоко и несправедливо. В этой патовой ситуации Боб принял, хотя и бескомпромиссное, но на его взгляд единственно правильное решение. Он потребовал от Тейлора, чтобы тот немедленно возобновил договор между ним, Дарреллом, и корпорацией «Голд Стар», либо отдал ему в собственность Голдбич. Но тот в ответ лишь расхохотался нахалу прямо в лицо, сообщив, что притязания бывшего компаньона ему до лампочки в двести двадцать вольт. Наговорив друг другу еще кучу разных гадостей, они расстались смертельными врагами.
Вскоре после этого на самом прибыльном руднике горнодобывающего предприятия взорвался метан в шахте. Около десятка горняцких жен овдовели. Специальная комиссия, расследовавшая чрезвычайное происшествие, вынесла заключение, что газ скопился из-за того, что подземные выработки плохо вентилировались. Тейлора изрядно оштрафовали. Вдобавок едва не отдали под суд. Зная, что отщепенцы Даррелла неусыпно надзирали за ним, Ричард воспользовался этим. Он чувствовал, что силы его были на исходе, и ясно понимал, что не вернет былую силу и мощь корпорации, если ему на выручку не придет молодой и энергичный помощник. Для него он и «засолил» запасы золота в горловине хребта на Голдбич. Тейлор состряпал безымянный документ для нового владельца рудника. Оставив его на стойке бара вместе с мешочком золотой россыпи, он вышел из казино. Узнав об этом и том, что документом завладел некий проходимец Ник Гордон, Боб тут же начал охоту за ним. Каким-то невероятным способом он пронюхал о тайнике на Голдбич. Ошибался Даррелл лишь в одном. Он предполагал, что старый скряга Тейлор припрятал на черный день не золотую россыпь, а самородки. Поэтому Ника Гордона он посчитал заурядным мошенником, который привык тащить все, что ему под руку попадется. Бывший компаньон Тейлора понятия не имел о том, что документ на право владения прииском и мешочек с золотым песком имели тесную взаимосвязь. Первым, обнаружив россыпь на стойке бара, Гордон поначалу не придал никакого значения листку бумаги. А по возвращении за ним ему пришлось, где хитростью, а где и кулаками, доказывать, что важный документ принадлежал именно ему, а не кому-нибудь другому. Но Боб и его браться уничтожили Ника. И лишь по чистой случайности Уилки остался невредим.